Bonny Doon Vineyard

История и стиль Bonny Doon Vineyard и не могли получиться иными, учитывая эксцентричность его отца-основателя и идейного вдохновителя. Впрочем, давайте послушаем рассказ из первых уст.

«Меня зовут Рэндалл Грэм, мне почти 70 лет, и я … винодел. Но так было не всегда, пусть я и родился в Лос-Анджелесе. Мне пришлось поработать много кем, но счастливый билет – это место уборщика в шикарной винотеке Wine Merchant в том самом Беверли-Хиллз. Понятно, что уборщик не участвует в дегустациях напрямую, но у него остаются шансы попробовать что-нибудь после них. Персонал винотеки был щедрым, и за короткое время я перепробовал огромное количество великих французских вин, что сделало меня безоговорочным фанатом Франции, да и вина вообще. Оставалось доучиться, что я и сделал в 1979 году, окончив факультет виноградарства и энологии, где считался белой вороной из-за своей одержимостью пино нуаром.

Надо было двигаться дальше, и тут я очень благодарен своей семье, без помощи которой я бы никогда не купил Bonny Doon Vineyard в одноименном поселке среди гор Санта-Крус. Теперь, казалось мне, ничто не может помешать созданию Великого Американского Пино Нуара, но я ошибся. Очевидно, это слишком недоступный моему пониманию сорт, а может я выбрал неправильный терруар, но результаты с пинычем неизменно оказывались скромными. Впрочем, нет худа без добра – махнув рукой на капризного бургундца, я стал экспериментировать с ронскими сортами, и вот здесь-то моя ставка на климатическую схожесть Долины Роны и региона Central Coast сыграла на все сто. И после ошеломительного успеха первого винтажа Le Cigare Volant я был, что называется «обречен на Рону». Это потом уже пошли портреты меня как «ронского рейнджера» на обложке Wine Spectator, астероид, также названный Rhoneranger, и различные титулы. Началось-то все с неверного выбора терруара под пино нуар…

В 2010 году мне повезло приобрести 160 гектаров неподалеку от дома, я назвал эти земли Попелучум, что переводится как «Рай» с языка местных индейцев-муцунов. Я вынашиваю идею превратить виноградник в своего рода питомник на 10 000 сортов, включая гибриды и кроссы, с целью создания первого по-настоящему терруарного вина Нового Света. Некоторые, услышав об этом, покрутят пальцем у виска, но, в конце концов, дорогу осилит идущий. Однако №1 в списке того, что мне надо успеть сделать в жизни – довести до полного совершенства терруарный подход при производстве моей основной линейки. Для этого я не скуплюсь на всесторонние анализы почвы и на научный подход к изучению других особенностей моих виноградников. Вина от Bonny Doon уже и так можно назвать «акустическими», что называется, unplugged, но я хочу, чтобы их несхожесть с тяжелым люксом и боевой раскраской многих чрезмерно откровенных и спиртуозных вин Калифорнии стала абсолютной».

От себя добавим, что за Рэндаллом стоит и большая история практических, так сказать, инноваций: успешная работа с криоэкстракцией, микрооксигенацией, популяризация винтовых пробок для премиального сегмента, а также он стал пионером «детального этикетирования» — указания полного перечня ингредиентов на этикетке бутылки вина – шаг, на который мало кто отваживается в эпоху «зеленой повестки». Ну и, главное, ронские сорта утвердились на винной карте Калифорнии, причем не только красные, но и белые.

«Все шло хорошо, даже, пожалуй, слишком хорошо. Компания росла, бренды множились, Bonny Doon Vineyard занял 28-е место в списке крупнейших виноделен США, аллокации в престижнейших ресторанах, но в какой-то момент я почувствовал, что сильно отдалился от своей первоначальной цели – создания настоящих авторских вин с душой и отражением терруара. Пришло время менять курс, поэтому в 2006 году я продал свои основные бренды Big House и Cardinal Zin, а в 2010 и Pacific Rim, полностью сосредоточившись на истоках моего бизнеса – собственно, винограднике Bonny Doon, в сложном, но от этого даже более интересном апелласьоне Santa Cruz Mountain AVA.

Само название апелласьона подразумевает его гористый рельеф, крутые холмы находятся между бухтой Монтерей и городом Сан-Франциско. Искромсанный терруар – настоящий вызов для немногих виноделов, отваживающихся с ним работать, но тем, кто подбирает перчатку, воздается сторицей – на выходе их ждут монументальные вина, прежде всего из каберне совиньона. Но все же земля здесь негостеприимна, виноградники покрывают ничтожную часть территории AVA и разбиты они преимущественно на значительной высоте в самых разных экспозициях.

Первые виноградари забрались сюда еще в 1880-х, под водительством самого Осеа Перроне из Ridge Vineyards (их перу принадлежит легендарное Monte Bello). После Великой депрессии, сухого закона и Второй Мировой виноделие начало возрождаться здесь в начале 1950-х. Santa Cruz Mountains получил статус AVA в 1981 году – причем, именно за высотное расположение виноградников. Апелласьон небольшой, но число различных микроклиматов в нем уникально. Виноградники с западной экспозицией испытывают бодрящее влияние холодных тихоокеанских ветров, в то время как лозы, выходящие на восток, в достаточной мере от них защищены, оттого там значительно теплее. Лучшие участки расположены на горных кручах, гораздо выше уровня тумана, поглощающего лесистые долины. Среди почв преобладает глина, выветренный сланец и известняк. Хороший дренаж, изобилие холодных воздушных масс и жаркого солнца приносит лозам необходимый стресс, что выражается в кучности и небольшом объеме гроздей и невысокой урожайности.

В заключение, не можем не поделиться видением Рэндаллом Грэмом процессов виноделия: «Знаете, в самом слове «виноделие» уже заложен какой-то процент искусственности. Французы очень изящно разделяют vin de terroir, то есть, вино, выражающее виноградник, и, шире, дух местности, и vin d’effort – вино, выражающее стиль винодела и его интенции. Так вот, большинство новосветских вин остаются vins d’effort, а львиная доля их потребителей ценит такие вина за постоянство (как, например, коньяк), а не за разнообразие характеристик того или иного винтажа. От таких вин не ждешь ни особенных провалов, ни взлётов, они превращаются в некий стандарт, бесконечное повторение самих себя, причём по достаточной высокой стоимости на полке. Терруарные же вина потрясают нас сложностью, заданной самой природой, и резонируют с нашими чувствами. Именно такие вина мы стремимся создавать в Bonny Doon Vineyard. Не могу сказать, что мы полностью пришли к этой философии, но, по крайней мере, отказались от прежнего «интервенционизма» при винификации: окисления сусла, «дизайнерских» дрожжей, бактерий и ферментов, искусственного снижения алкоголя, словом, всех этих типично новосветских фокусов.

Наш новый подход кажется простым, но простота эта обманчива. Создание «старомодных» вин, с минимумом спецэффектов, с умеренным содержанием алкоголя, без чрезмерной экстракции или переспелых ягод, с символическим использованием нового дуба требует от нашей команды изрядных (в том числе и ментальных) усилий. Но страсть к получению живых вин, полных энергии и потенциала к развитию оправдывает все трудозатраты. Минеральность? Противоречивый термин, но это, знаете, как с порнографией – никто не знает её точное определение, но как только её видишь, сразу понимаешь, что это оно. Мне кажется, что минеральность можно уподобить эффекту камешка, брошенного в пруд и создающего концентрические круги на воде. Вина, к которым стремимся мы, невозможно «сделать». Они – переводчики или, если хотите, вестники, сигналы того, что нам хочет сказать виноградник.